– Садись, чего застыла, – голос отца вырвал из размышлений.
Меня словно придавило к полу. До сих пор не могу понять, почему даже голос отца действует на меня таким образом, что теряю всю волю, весь боевой дух и запал. Чувствую себя ребенком. Хотя мне уже девятнадцать, и могла бы ответить и даже послать его, но теперь понимаю, что навряд ли у меня это когда-либо получится сделать. Я слишком слаба.
Мать сидела, как всегда, ровно, будто вытянутая по струнке. Уложенные в идеальную прическу волосы, минимум макияжа, и, конечно же, неизменно деловой костюм, ровно подогнанный по фигуре.
– Я всю ночь думал о том, что произошло вчера.
«Вот оно как».
От стальных нот в его голосе мороз по моей коже разбегается от позвоночника во все стороны, поднимая волну противных мурашек.
– И знаешь, что?
Я посмотрела на отца и не увидела в его глазах ничего. Только лишь безразличие и пустота плескались на дне серых глаз. И это меня еще больше напугало.
Отрицательно мотаю головой и чувствую, что отец задумал какой-то подвох.
– Вот и я сам не знаю, Вика, – его плечи опустились, и он откинулся на спинку стула.
Этого не может быть, я смотрю на него во все глаза. Отец нарушил правило «никакой вальяжности за столом». Покушал. Убрал посуду и свободен. Военная закалка деда не давала и мне покоя, а стоит расслабленно расползтись по стулу, и можно смело отправляться «под трибунал».
– Ты уже взрослая девочка, да и женихи уже есть, и как-то будет странно смотреться, если я тебя поставлю в угол или дам ремня, хотя поверь, руки у меня ой как чешутся отходить тебя дедовским ремнем, чтобы ты выкинула все эти дурацкие мысли у себя из головы.
Его голос звучит вроде и ровно, но я-то слышу в нем скрытую угрозу и не сомневаюсь, что он может выполнить эту угрозу.
– Леша, – голос матери прозвучал спокойно и уравновешенно, – ты обещал только поговорить.
– Света, а я что делаю? – он удивленно посмотрел на жену. – Ты даже не представляешь себе, какого труда мне стоит сдержаться и не выпороть ее.
Я сжалась в комок.
«Мама, мамочка, спасибо тебе», – возносила я благодарность женщине, что сидела напротив меня.
Потом я взглянула из-под опущенных ресниц на отца и только сейчас поняла, насколько ошибалась, думая, что мужчина расслаблен. Видимость, что отец создал, дабы усыпить мое восприятие происходящего, а еще рассеянное внимание, отголосок вчерашнего баловства и неспособность сконцентрироваться могли бы сейчас сыграть со мной злую шутку. Для отца хватило бы одного резкого слова или дерзкого взгляда, и все, пиши пропало. В руках точно появился бы дедовский ремень. И думаю, что обещание, которое он дал матери – не трогать меня – было бы забыто мгновенно. Хорошо, что я вовремя осознала все.
«Поэтому, Вика, закрой свой рот и слушай. Если не хочешь, чтобы на твоем теле, а точнее, на пятой точке появились синяки».
Рука у отца, как и дедовский ремень, ох какие тяжелые.
– Значит так, – локти мужчины уперлись в столешницу, а я сразу подметила, что это тоже недопустимо. – Хватит ломать комедию, мне уже давно нужно быть на работе, – этот тон, не терпящий возражений и подавляющий человека, к которому он обращен. – Это был первый и последний раз.
Я кротко кивнула, боясь лишним движением спровоцировать отца.
– Еще раз выкинешь такое, поедешь в клинику для наркоманов. Все понятно?
Я снова кивнула, а перед глазами тут же пронеслись картинки с этой самой клиникой, и жуткий страх сковал мышцы живота. Неужели он и правда сможет отдать меня? Украдкой взглянула на мужчину. Твердый, холодный, решительный взгляд серых глаз говорил о том, что да, свое обещание он точно выполнит. У меня от напряжения свело скулы.
– Твои летние каникулы…
«Нет, нет, нет…»
– …отменяются.
«Не-е-е-е-ет. За что же ты так со мной?» – хотелось кричать ему в лицо так громко, насколько хватит голоса. Я же сдала с отличием все экзамены и планировала эту поездку, а точнее, экскурсию чуть ли не с начала года.
– Я поняла, – убитым голосом проговорила я, пререкаться не имело смысла.
– И еще. Покупка машины для тебя…
Сердце пропустило удар. Мог бы и не говорить, я все и так прекрасно поняла.
– …откладывается до лучших времен, – он все же решил добить меня, сказав это вслух.
Я и не настаивала на том, чтобы мне купили машину, но родители в середине зимы сами предложили купить мне автомобиль, и я, конечно же, загорелась, потому как реально понимала, что времени на дорогу уходит уйма.
– Я поняла, – опустила я голову ниже.
– Ты подорвала наше доверие к себе, – голос отца все еще звучал ровно, – и пока… – он сделал паузу, – все останется как есть. Хотя…
Внутри после этого слова вспыхнула маленькая искорка надежды, и я даже осмелилась поднять глаза. Отец смотрел на мать, ее губы тронула загадочная улыбка.
– Ты давно не была у бабушки.
Вспыхнувшая искра тут же погасла и превратилась в пепел.
– Поэтому едешь к Лизавете Федоровне на все лето.
Я снова опустила глаза в стол, от обиды на глаза навернулись слезы.
– А что, Вика, прямо как в детстве, – сказал он с издевкой в голосе. – Ну, что ты, дочка, не грусти, – он встал из-за стола и, проходя мимо, погладил меня по голове и поцеловал в макушку, придерживая руками мою голову и надавливая чуть сильнее, чем нужно было, – и смотри, никаких шалостей. Узнаю, тогда точно накажу.
От его тихого угрожающего шепота на затылке зашевелись волосы. Отец отпустил мою голову, и я взглянула на мать. Никакой реакции. Она скользнула по мне быстрым взглядом и тоже встала из-за стола.
– Бабушке я позвонила, – сообщила она, не глядя на меня, – так что она ждет тебя.
Легким поцелуем мазнув по щеке, мать направилась за отцом. Послышался звук закрывшейся двери, и я, наконец-то, дала волю слезам.
– Ненавижу! – сквозь всхлипы сотрясала я воздух злыми выкриками в сторону выхода.
Глава 7
«Ну, наконец-то», – выходя из автобуса, пропитанного потом и перегаром пассажиров, вдыхаю свежий деревенский воздух.
Зря не поехала на машине. Ведь стояли же водители на вокзале. Нет, вот надо было запереться в этот автобус.
День вообще не задался с утра. Опоздала на утренний рейс – раз. Вывихнула ногу, когда выходила из метро – два. Слава богу, нога не болит. И вот еще пришлось ехать в самую жару на этом доисторическом чудовище. Не думала, что такое старье еще осталось. С этим, как я поняла, повезло именно мне. Но были и свои плюсы. После душного и пыльного города воздух здесь кажется настолько ощутимым, что хочется его глотать, глотать и, не насытившись, повторять тоже самое.
